ПЕРАЙЯ Мюррей (р. 19. IV 1947)

Если провести анкету среди ведущих знатоков фортепианного искусства, попросив их ответить на вопрос: кого можно назвать среди самых ярких пианистов, выдвинувшихся за 70-е годы, то большинство из них, наряду с К. Цимерманом, М. Плетневым, Д. Ранки, И. Погореличем, наверняка назовет и Мюррея Перайя. В их биографиях, при всем различии, немало сходного: все они очень быстро, прямо-таки стремительно "взлетели" к высотам мировой славы, с первой же попытки став победителями крупных международных конкурсов. И все они не имеют ничего общего с теми представителями "голого техницизма", которых немало появляется ежегодно на концертной эстраде. Потому, вероятно, в пресс-досье названных артистов и сейчас можно встретить куда меньше критических замечаний, чем в отзывах на концерты их сверстников.

При всем том молодые звезды "новой волны" очень различны в творческом отношении - и это тоже является их несомненным достоинством. Мюрри Перайя называют "самым маленьким среди больших пианистов мира". Действительно, когда крохотная, хрупкая фигура артиста появляется на эстраде, создается впечатление, что перед вами мальчик, студент, даже школьник. На самом деле этот "мальчик", хоть он и поздно начал артистическую карьеру, уже давно гастролирует, дает до ста концертов в год, имеет в своем активе немало пластинок, словом, является уже опытным артистом.

Родился он в нью-йоркском районе Бронксе, в семье выходцев из Испании. Мюрри не было и четырех лет, когда отец взял его с собой на концерт. Мальчик проявил такой интерес к музыке, что воспитатель детского сада решил показать своего питомца А. Чесинсу, а тот определил Мюррея в класс своей ассистентки Жаннет Хейен, которая и "вела" его до 17 лет. Потом он пять лет изучал дирижирование в Колледже Маннеса под руководством К. Бамбергера (этого дирижера в нашей стране знают по его довоенным гастролям) и получил диплом дирижера. Позднее Перайя некоторое время занимался у Р. Серкина в Институте Кертиса, был даже его ассистентом, а в летние месяцы регулярно - с 1965 года - выезжал в молодежный музыкальный лагерь в Марлборо. Здесь ему посчастливилось много играть в четыре руки с Р. Серкиным и К. Керзоном, а также музицировать в ансамблях с самим Пабло Касальсом. Это и была главная школа музыки.

Перайя дебютировал еще в период учебы в Нью-Йорке в концерте цикла "Юные артисты" (1964). Со временем его выступления становятся все более частыми и приносят ему определенную известность. Уже в 1972 году он дал несколько успешных клавирабендов в Нью-Йорке, дважды выступил с ведущими оркестрами, исполнив концерты Шопена и Моцарта. Но все же артисту стало ясно, что в наши дни, не участвуя в конкурсах, мировой карьеры не сделать. Он отправился в Лидс и с легкостью выиграл одно из крупнейших международных соревнований. "Конкурс в Лидсе по-настоящему изменил мою жизнь,- говорит артист.- Неожиданно я стал солистом". Потом было концертное турне, предусмотренное для победителя, новые и новые контракты, гастроли по Западной Европе. После его дебюта в Вене даже самые строгие критики признали, что перед ними - огромный талант. Поллини, присутствовавший на концерте, зашел в артистическую поздравить начинающего артиста. Фирма Си-би-эс, заключившая с ним контракт на запись серии пластинок, выражала в своем бюллетене уверенность, что Перайя станет достойным продолжателем таких ее "партнеров", как Горовиц, Серкин, Гульд, Уаттс и Антремон. И первая же пластинка ("Танцы давидсбюндлеров" и "Фантастические пьесы" Шумана) подтвердила это, "поразив блестящей технической оснащенностью, поэтической силой и стилистической чуткостью", как писал видный музыковед X. X. Ворбс (ФРГ). Последовавшие многочисленные гастроли и новые пластинки закрепили место Перайи среди ведущих пианистов его поколения.

Художественная манера артиста отмечена редким своеобразием. Пожалуй, самым привлекательным в ней, с первых же шагов пианиста на эстраде, была и остается поныне музыкальная сосредоточенность, отказ от внешних эффектов. Еще в 1972 году журнал "Мюзикал Америка" отмечал: "У нас немало развелось молодых пианистов, главная цель которых - дать выход своему „я" на рояле, так что особое удовольствие доставляет слушание такого музыканта, как Перайя, ставящего своей целью передачу того, что хотел выразить композитор". Отсюда (при неподдельном техническом блеске) сознательная экономия экспрессивных средств, сдержанная эмоциональность, полное погружение в музыку. Интерпретация артиста всегда отмечена тщательнейшей отделкой деталей, продуманностью артикуляции. "Его можно было бы назвать гравером среди пианистов, экспертом по микроскопическому анализу музыки,- пишет западногерманский критик X. Бахман.- Анализу, который предусматривает интенсивную работу мысли и заставляет публику следовать за ней, открывая заново то, что казалось давно знакомым".

Красочность фортепианной палитры - еще одна сильная сторона Перайи, особенно ярко проявляющаяся в интерпретации им Моцарта. Звук его необычайно ярок и своеобразен. Один из английских критиков несколько лет назад писал: "Еще до того, как я услышал исполнение им ре-минорного Концерта Моцарта на пластинке, я как-то включил радио в автомобиле и попал на начало финала. Даже в условиях, диктуемых старым, несовершенным приемником, я сразу понял, что это должен быть Перайя - я был убежден в этом еще до того, как вслушался в детали фразировки, просто на основании самого характера фортепианного звука. Говорю это не для того, чтобы показать, какой я умный, а чтобы подчеркнуть свое убеждение, что этот еще весьма юный артист обладает одним из самых индивидуальных звуков фортепиано, которые вообще можно сейчас услышать. В верхнем регистре, в особенности, он достигает чудесного жемчужного звучания, сочетает содержательность звукоизвлечения с округлостью звука в непревзойденной степени, а это сочетание открывает двери к совершенству".

Вместе с тем своеобразие игры Перайи определяется также исключительной свободой фразировки, ритмического рисунка, динамических градаций - качествами, которые, по мнению некоторых рецензентов, подчас переходят в чрезмерную вольность обращения с текстом. Характерно в этом плане признание одного из польских критиков, впервые услышавшего Перайю в Первом концерте Бетховена: "Я много слышал об этом необычном пианисте, но его игру услышал впервые. Сначала она меня возмутила, потом заинтриговала и в конце концов захватила своей блестящей оригинальностью. Возмущает исполнение Бетховена совершенно не по-бетховенски, но также и не по-моцартовски (что было бы оправдано ранним опусом произведения). Интерпретация Перайи, на первый взгляд, не имеет определенного стиля, но при этом она отнюдь не безлика. Стилем тут является та полная экстравагантности, но вместе с тем и огромной впечатляющей силы индивидуальность артиста, которая принимается, несмотря на внутреннее сопротивление. Не эти ли качества дали основание X. Бахману остроумно определить его концерты как "интерпретаторскую провокацию на конструктивной основе".

С искусством М. Перайи пока имели возможность познакомиться лишь немногие из советских любителей музыки. Несколько лет назад он дал всего один концерт в рамках фестиваля "Декабрьские музыкальные вечера". Его интерпретация музыки романтиков дала основание говорить скорее о пианизме солидном, (хотя и не во всем ровном), углубленном, строгом, нежели о какой-либо эксцентричности. И конечно, этого концерта было недостаточно, чтобы основательно судить о возможностях артиста.

Вряд ли имеет смысл гадать, в какую-сторону пойдет дальнейшее развитие артистического таланта Перайи. Сегодня, несмотря на все противоречия, талант этот кажется на редкость убедительным и сильным. Но нельзя забывать, что проявляется он пока в сравнительно узком репертуарном русле. Программы артиста составляют в основном сочинения Моцарта, Шумана, Мендельсона, и с ними связаны его главные достижения. За последнее время он стал чаще обращаться к Шопену, записав две его сонаты и прелюдии, к Брамсу, Бетховену. Здесь его достижения уже не представляются критикам столь бесспорными. Музыка XX века пока представлена в его репертуаре несколькими пьесами Бартока. Перайя нередко выступает в двойной роли дирижера и пианиста, но и тут ему пока что не удается достичь гармонии претворения своих творческих замыслов, хотя порой они и представляются значительными. И все же масштаб его таланта, сочетание спонтанности и здравого смысла, разума и чувства, дают основание верить в его дальнейший творческий рост.

Цит. по книге: Григорьев Л., Платек Я. "Современные пианисты". Москва, "Советский композитор", 1990 г.

При копировании материалов сайта активная ссылка на Все пианисты. История фортепиано. обязательна!